йа тут древнего хипстера керуака начитался и тоже решил шото слабать на тему моих мыслей и прочей хрени.


Вот вам банальная истина о простых вещах (за почти тройку десятков лет я понял, что иногда именно простые вещи надобно повторять почаще, посему напишу и тут – пусть и самому себе в назидание).
Пожалуй, первое и главное, за чем мы отправляемся в дорогу (здесь я имею в виду именно дикарское путешествие, а не фешенебельный отдых кверху лапами) – это ощущение физического дискомфорта. почему?.... Да, вот это самое раздражающее ощущение голода, холода, жесткого матраса, набитого прелым тряпьем и соломой. Невозможность сходить в нормальный туалет, простите за подробности. Мечта просто ополоснуть лицо в чистой воде. Думаете, мелочь? Ха. Покатайтесь с часик в открытом рикша-мобиле по азиатскому мегаполису без маски, и потом сбрызните лицо прохладной водичкой из уличной колонки. Вот вам спа-процедуры, вот супер-премиум релакс! В родных городах мы чересчур окружаем себя физическим комфортом повседневности, как следствие – становимся беззащитными перед дискомфортом эмоциональным. Ведь самое большое удовлетворение приносит нам утоление самых простых жажд: вкусная еда при ощущении голода, драный плед или жар мусорного костерка для трясущихся от холода и всепроникающей сырости конечностей. Возможность сесть и просто посидеть на горячем камне, чувствуя, как в гудящих ногах разливается приятная усталость. В обычной, комфортной жизни, мы лишены этих радостей, а образовавшуюся пустоту начинаем заполнять не приносящими удовольствия пьянками, осточертевшими вечеринками или бессмысленным шопингом. Я вам так скажу: жаждете ощущения чистого восторга и счастья – сядьте в лодку, прокатитесь в шесть утра по Ганге, глядя, как сжигают возле Smoking Temple обряженных в парчу и цветы мертвецов; сойдите, замерзнув до ломоты в зубах, на ступеньки гат, завернитесь в одеяло, согрейте руки глиняной плошкой горячего чая-масалы, а потом грохните ее о землю, чтобы она разлетелась к чертям со всеми этими вашими кризисами возраста, недопонятостями, комплексами и прочей ерундой. Там, на ступеньках, этих осколков тысячи, ибо чашки разбивались о камни гата десятки столетий, и помешать этому не смели ни англичане, ни моголы, ни кто бы то ни был еще.
Почему ветераны, прошедшие ад войны, вспоминают ее, как самое счастливое время? Что заставляет молодых и, казалось бы, нормальных жителей мегаполисов заплетать дреды, одеваться в мешковатые штаны и скитаться по дальней, совершенно чужой стране с сумкой и одеялом за плечами? Если все мы по чему и скучаем, так это по ощущению жизни, настоящести. Много ли я могу рассказать о девяти прошедших перед перелетом месяцах, когда я работал в офисе, копя на очередной билет в Дели? В бесчисленное количество раз меньше, чем о девяти прошедших днях. Это были дни дискомфорта, изнеможения, споров, сомнений, злости, недосыпа, разного рода жажды. Но как четко и непринужденно они дали пинка под зад целому вороху домыслов, самоуничижений и непринятых решений, что год копились в моем черепе!
Многие желают мне в Индии «приятного отдыха». Черта с два, дорогие. Я езжу сюда работать, возможно, намного более упорно и трудолюбиво, чем работал месяцы в Киеве. Эта работа невидима, ее нельзя сосчитать, пощупать и оценить, но прибыль от нее являет для меня огромнейшую ценность. Штопая бечевкой от воздушного змея кеды; болтая с мексиканцем-барабанщиком о татуировках, слушая осточертевшее бренчание каталонца, которому не сойти с ума после трех месяцев Варанаси помогает лишь то, что он уже давно свихнулся; гоняя обезьян из своей комнаты; улыбаясь маленькой жительнице Колькатты, впечатленной моими шипами в ушах; угощая орехом бурундука; пуская по кругу бутыль рома ¬– я работаю. Я работаю губкой, неистово впитывающей ощущения, вкусы, ароматы, осколки, обрывки фраз, игры слов, все существующие значения и мгновения. А еще, конечно же, я учусь – самому главному, чему можно научиться. Настоящей, сырой и пропахшей дымом любви, самой высшей на свете любви – ко всему сущему, ко всему, что течет сквозь меня, и рядом, и мимо тоже.
Я очень устал, я весь в грязи, я болею и у меня дико слезятся глаза. Но сейчас, на высоте нескольких тысяч над землей, я ни о чем не жалею, и я дико счастлив тому, что мое путешествие только начинается.


15 января 2012, самолет между Калькуттой и Ченнаи.